ЦЫГАНСКИЙ ДИСБАЛАНС

Гонения, погромы, расстрелы – ромский вопрос разросся до всеукраинского масштаба. Цыгане массово мигрируют в Одессу. Правила жизни от низшей до высшей касты – в нашем расследовании. По каждому вопросу нас консультировал главный баро юга Украины Чолди Лебедев.

Цыганка с коляской: – Дрянь. (плюет в камеру). П…рас. Напиши там, что х…сос.

Цыганка с пивом: – Чтоб горела твоя голова (плюет в камеру).

Чолди, баро: – Я не могу сказать – вот тот плохой. Одного могу сказать, что он плохой, но не вся нация.

Привокзальная площадь усеяна матрасами. Здесь живет самая низшая каста ромов – воришки и попрошайки. Глазастый Юра присматривает за младшими. Дети еще ходить не научились, а уже тренируются на картах. Чумазой и босоногой малышни здесь много. Среди восторженных туристов с фотоаппаратами они выглядят очень контрастно. Как и обычные бездомные, каждый врет, как дышит.

Зухра: – Я вообще-то с Киева сама.

Девочка-ромка: – Молдавия.

Юра: – С Котовска.

Цыган: – С Ташкента. Дети: – С Кишинева. Ковалева: – Так откуда – с Ташкента или из Кишинева? Девочка: – С Кишинева, ты, придурок.

Зухра: – Я с Черкасс.

Чолди, баро: – Уже не те года, не те времена, чтоб кочевать.

Мария КОВАЛЕВА, специальный корреспондент
– За год по всей Украине было 8 крупных погромов и очень много мелких. Все эти ромы на Привокзальной сбежались со всех концов страны. Здесь не уважают старших, не следят за детьми, живут по закону улицы.

Владимир КОНДУР, ромский правозащитник
– В Киеве сожгли табор, правда, жертв нет, их убрали оттуда насильно, и сожгли то поселение. До сих пор неизвестно, кто это сделал. То же самое во Львове недавно произошло. По такому же сценарию. В Харьковской области, село Ольшаны, Дергачевский район, там прямо на площади, где сельский совет, расстреляли просто людей. Ромов.

Владимир Кондур – ромский правозащитник и главный специалист по маргинальным слоям цыган. Помогает решать юридические вопросы и находит средства на судебные тяжбы.

Владимир КОНДУР, ромский правозащитник
– Люди, которых мы защищаем, они не имеют материальных благ и тем более средств, чтобы идти в суд. А сегодня, чтобы пойти и обратиться в суд, нужно иметь как минимум 550 гривен.

Это очень кропотливый и неблагодарный труд. Цыгане в суды не ходят, кочуют и совершают все новые преступления. Поселенцы Привокзальной рассказывают нюансы своей работы. Зухра самая веселая и откровенная, чувствует себя баронессой.

Зухра: – Ходим, просим, ну как цыгане просят, воруют.

Цыган: – Каждый будет говорить, что ничего не сделал и прочее. Я действительно ничего не сделал. Попал в компанию, проснулся, на меня все свалили.

Зухра: – Вот мне сегодня купили четыре гамбургера, Кока-колу. Альбина: – Два бигмака.

Гвоздев: – Как дела у вас? Цыган: – Жена еще не родила.

Зухра: – Они вообще в школу не ходят. Они не знают, что такое школа.

Юра: – Помогите накопить мне на операцию. Дай, дай. Один пацан дал мне деньги. Та я пошел себе и купил.

Зухра: – Стащить? Напоить его, делать вид. Он тебя обнимает, я люблю, когда меня снимают.

Чолди, баро: – На воровство я никого не допущу.

Юра умудрился где-то стащить медаль. Теперь он победитель элитлиги по футзалу. Для достоверности легенды показывает свои спортивные умения.

Ковалева: – Это еще в 2015 году, а сколько тебе сейчас лет? Юра: – Не знаю, я не помню.

До погромов большинство этих цыган жили в таборах. Там работал цыганский суд и все привыкли слушаться баро. Без старшего творят, что хотят.

Алена, цыганка из Болграда: – Умер наш барон. Раньше хорошо было, подходили к барону, там помогал, кто бедный, кто проблемы, кто делает вообще какие-то проблемы, вообще неправильно. Все, все выровнять делает. А теперь нету.

Владимир КОНДУР, ромский правозащитник
– Для того, чтобы проблему решить, ее нужно признать, что она есть. В Европе для них созданы специальные такие паркинги. Там коммуникации, все подведено, ну и уровень кочевников совсем другой. У них трейлеры, целые дома там перевозные. Кстати, школы, они детей обучают. Если мы говорим – институт баронства и общественные организации, по статистике около 68% ромы доверяют общественным организациям.

К средней касте относятся торгаши, перекупщики и очень мелкие предприниматели.

Чолди, баро: – Есть, которые слабо работают, слабо живут, металлоломом занимаются. Там покупают металлолом, там продают.

На площади Толбухина о близости ромов к европейскому опыту говорит только еврозабор. За оградой – разрушенный дом и полевая кухня. Здесь живет зажиточная для своей касты семья, даже машина есть. Две женщины, двое мужчин, четверо детей, скоро будет пятый.

Люба: – Это маленький, это маленький. Этому уже 10 лет, второй класс.

Все это добро нажито за семь лет. Семья торгует цветами. Бизнес чистый и почти законный. Они тоже не подчиняются институту баро, таким с работой и документами помогают правозащитники. В этой прослойке бывают проблемы с законом.

Мария КОВАЛЕВА, специальный корреспондент
– Село Нерубайское. Здесь самый большой и самый организованный табор на юге Украины: 1200 человек, все с документами, дети исправно ходят в школу. Это высшая каста.

Умные мужчины, красивые женщины, чистые дети. В таборе запрещено воровать, побираться и иметь дело с наркотиками. Самый главный и самый мудрый – Чолди, наследственный баро.

Чолди, баро
– Был Бароном мой отец, Лебедев Драго Степанович. Он шесть лет как умер, и мы уже взрослые были, и мы навсегда к нему прислушались. И всегда подчинялись. Держи мой табор, так и сказал. Прошло восемь дней и он умер.

За большим добротным столом сидит вся семья. Сыновья-красавцы – особая гордость. Один из них станет следующим баро и должен усвоить всю мудрость поколений.

Чолди: – Он будет меня кормить, поить и хоронить.

Табору 40 лет. С первых дней здесь строго чтут закон внешнего мира.

Чолди, баро
– Мы здесь 40 лет и у нас судимостей нету в таборе. Ни у кого. У цыганей судимостей нету. Понимаете? Чтоб воровали, чтоб курей воровали, как в других таборов. Я много слышу, как в других таборах воровают. Я не понимаю, почему не следят за своих детей, за своих внуков, если они хочут жить по-человечному. Чтоб жить как украинцы, не то чтоб как цыгане. Мы живем, у нас номера есть домов, как положено. Живем как украинцы, подчиняемся украинскому закону. Все как надо.

В таборе Лебедева работают все. Чолди уверяет – если хочешь работать, работа всегда будет, будут деньги, будет будущее.

Чолди, баро
– Я вам сейчас объясню специфику работы. Раньше мы варили банки, башни Рожновского. Все знают. Мы были и председателями кооперативов, и строили свои кооперативы. А сейчас мы что делаем? Как посредники, берем двигателя, берем реле, пускатели. Ремонтируем. Делаем, красим их и перепродаем.

Признает – в ромских семьях, как и в других, бывает, сбивается кто-то с пути истинного. Тут действует цыганский закон. Он имеет такую силу, что другим потом неповадно.

Чолди, баро
– Я лучше возьму кнут, побью, чтобы он не пошел воровать. Я сам ему сделаю суд. Один раз, два раза, соберу своих людей, которые умные. И нападу на этот дом, кто делает беспредел. Побил его, воспитал. И доведу дело до конца, чтоб успокоился, чтоб пойти работать.

Внуки барона: – Все пока-пока, женщина.

Мария КОВАЛЕВА, специальный корреспондент
– Жить по закону – это не просто кастовая привилегия, это желание каждого. Хочешь прожигать жизнь – твое дело, но будь готов, что твой табор выжгут и выгонят вон. Ромский вопрос это не решит. Тут не помогут ни баро, ни правозащитники. Беспризорники на совести ювенальной превенции, воришки – дело полиции, наркоторговцы – парафия ОБНОНА. Маргиналы есть везде, но так получилось, что из-за них ставят клеймо на всю нацию.